XII

В жаркие и душные дни приходилось Ворону в монастыре просыпаться и вставать даже раньше обычного, чтобы ещё до братской Молитвы успеть в келье своей не только помолиться и окропиться Святой Водой на день грядущий, но также успеть сходить и до жары дневной раскрыть теплицы и парники, чтобы помидоры не задохнулись.

По обыкновению, насколько возможно быстрым шагом, проходил он вдоль Казначейского корпуса, чтобы, помимо центральной дорожки, на которой он заметил ранних назойливо-вездесущих паломников, поскорее оказаться на хозяйственной стороне обители и за табличкой «Посторонним проход запрещён».
В последнее время заметил он за собой, что всё более и более его раздражают не только меняющие друг друга как временные, так и относительно постоянные трудники монастыря, довольно случайные парни и мужики, даже старики, которым не Спасение Души нужно, а просто деваться некуда из-за безработицы или, по неким причинам, лишившиеся жилплощади.
Но и присутствие паломников, большей частью женщин, стало его «доставать». Они, традиционно «по православному» облачённые в длинные юбки, безрукавки и обязательно повязанные платками, мыльно по собачьи улыбаясь, лезли полусогнутые к нему с глупыми вопросами, суетились в храме даже во время Литургии, занимали привычное Ворону место у колоны, мешая ему сосредотачиваться в Молитве.
Более того, всё чаще ему приходилось работать с паломницами на огороде. Почему-то Матушка И. отправляла их именно к нему, объясняя им, что он «главный огородник» и тем злила его, соскучившегося по тишине и безмолвию, и лишь возбуждала в нём мысль об очередном бегстве из монастыря.

Быть может, потому, после Литургии последним подойдя целовать Крест в руках проведшего Молебен духовника монастыря отца П., он попросил Благословения безмятежно поработать ему на огороде.
Однако, духовник, внимательно посмотрев на Ворона и Благословляя, ошарашил его:
- А ты не работать, а СЛУЖИТЬ ДОЛЖЕН…
Но Ворон уклонился от дальнейшего разговора.

Тяпая и окучивая в тот день свеклу на огороде, Ворон никак не мог выкинуть из головы слова монастырского духовника.
Служить, служить… Он, Ворон должен служить?.. Но КАК? Всё-таки, постригаться в монахи? Ибо только тогда по Линии Преёмственности от Самого Иисуса Христа можно Рукоположиться в сан. Но он даже представить себя не мог в такой роли во плоти земной, какими бы впечатляющими ни были его Видения, в которых он сам себя созерцал и монахом, и дьяконом, и даже иереем!..
Или есть какой-то иной Путь Служения... Богу или людям?.. Или это одно и то же?..

* * *

Высокую и стройную и отнюдь не первой молодости женщину на дорожке между огородами, одетую в шикарное, на подобие бального, длинное чёрное платье, но скромно по-казачьи повязавшей голову платком, заметил Ворон только, когда в очередной раз выпрямился от борозды, чтобы вытереть пот с лица своего.
Женщина внимательно присматривалась к нему, словно гадая, он ли ей нужен, и спросила:
- Это вы главный огородник?
Ворона аж передёрнуло от этого «главного», но всё же постарался безмятежно и уже в свою очередь спросить, видимо, к нему присланную очередную паломницу:
- Есть желание Христа ради потрудиться?
Она кивнула, и он, подавая ей кем-то брошенную тяпку и показывая на соседнюю борозду с изрядно сорняком заросшей морковкой, опять спросил:
- Осилите?
Женщина опять согласно кивнула.
Но Ворон засомневался, глядя на её одежду отнюдь не рабочую:
- Надо бы переодеться.
Но и женщина, даже глазом не моргнув, ошарашила его ответом:
- А я уже, переоделась.

Жара стояла в те дни невыносимая. Ворон, раздевшийся по пояс и загоревший чуть ли не до фиолетового цвета, не мог надивиться, что эта городская женщина, видимо, из о-очень не бедных, судя по её «рабочей» одежде и по дорогущей машине на внутренней стоянке, да по тому, что проживала в самой дорогой гостинице монастыря, тем не менее, наглухо завязанная платком и раскрасневшаяся, не сходила с «дистанции», но «от и до», не разгибаясь, полола морковь, да так чисто и аккуратно, что позавидовала бы ей любая хозяйка колхозница!
И любопытство понемногу начало овладевать Вороном.

Заметил и оценил он, как эта странная женщина и в храме вела себя. Она не носилась туда-сюда к иконам, как это обычно делают недалёкие умом паломницы. Не рисовалась крутой христианской.
Женщина просто стояла незаметно на выбранном месте у колонны и очень внимательно следила за течением всей службы, особо не осеняясь Крёстным Знамением и не кланяясь лишний раз. В её поведении чувствовалось Благородство не простых кровей.

Мало по малу, между Вороном и той женщиной, когда они работали на огороде по соседству, завязалась беседа, вскоре переросшая во взаимное уважение. И он организовывал совместный труд таким образом, чтобы они могли без помех общаться, так как не только сама женщина всё больше открывалась и рассказывала о своих как семейно-жизненных, так и личных проблемах, но ей и самой было интересно слушать необычные в православном мире рассказы и суждения Ворона.
И вскоре им обоим уже не хватало времени для бесед. Так что, даже приходилось уже после вечерних служб и ужина прогуливаться или, присев на подвернувшуюся лавочку, далее увлекаться разговорами.

Видимо, женщина не спроста посетила монастырь, ища ответы на свои давящие Душу вопросы, и чувствовала, что Ворон, как всегда не навязывая своего мнения, тем не менее, постарался максимально объёмно и доходчиво раскрутить для неё Понимание её же проблем.
Он же сам себе удивлялся, что так вот вдруг совсем в чужом ему человеке не только узрел, но и почувствовал по Духу близкого человека!

Однако, пришло однажды время и расстаться.
Провожая женщину, Ворон с интересом наблюдал, как она сноровисто готовила свою машину к дальней дороге, как проверяла масло в картере, а потом сидела за рулём, прогревая двигатель…
Наконец, она заглушила мотор и подошла к ожидавшему Ворону попрощаться. Сперва они вежливо пожали друг другу руки, как вдруг, женщина спросила:
- А можно вас обнять?
И когда тот растерянно кивнул, она обхватила его шею руками и, доверчиво прижавшись, тихо, но очень уверенно сказала ему на ухо:
- Спасибо вам за всё, за разъяснения и за советы. Больше ни в какие другие монастыри ездить не буду, но вы будете моим ДУХОВНИКОМ.
- !!!

Уже напоследок, когда женщина, сидя в машине, готова была включить заднюю скорость для разворота, очнувшийся вдруг от раздумий, Ворон постучал пальцем в дверное окно, а когда женщина опустила стекло, он спросил, можно ли посмотреть на неё без платка, то та, улыбнувшись, развязав и откинув на заднее сидение платок, лихо встряхнула головой, расправляя золотистые волосы.
Ворону такой показалась она - прекрасной!..

* * *

Когда в монастыре набралось необходимое количество более-менее постоянных трудников, то совсем ещё молодой пономарь, но к которому, тем не менее, приходилось обращаться уважительно «отче В.», после ужина объявил, что отныне всем трудникам, кроме ещё их работы, надо будет в храме читать Псалтырь по часам, мол, послушание такое.
Кто-то из трудников, пожилых и молодых, согласился (а куда денешься, иначе выгонят!), кто-то посетовал, что не умеет читать на старославянском языке, а кто-то промолчал…
Но хоть и молодой, но уже тёртый монастырский пономарь резко всех утихомирил и «обрадовал», что Псалтырь можно читать и современным шрифтом.

В монастырях практикуется чтение Псалтыря «по часам» не только днём между утренней и вечерней службой, но и сутками. Так что Ворона новость не удивила и не расстроила. Почему бы и не проверить себя в храме за чтением Псалмов Давида, а не только в келье, читая лишь про себя!
К тому же, чтение Псалтыря «по часам» даёт возможность монахам выявить хороших «чтецов» среди трудников, чтобы на них свалить и свои обязанности по чтению кафизм (серии несколько Псалмов) во время уже официальных обрядово-храмовых служб.

Но Ворону не нравилось, как именно читаются Псалмы, и не только в монастырском храме. Тягуче-заунывное, зато быстрое чтение, когда никто из присутствующих в храме, ни слова не понимают и не только потому, что звучит старославянская речь. Насколько мог он убедиться, что и сам чтец менее всего вникает в то, о чём читает, стараясь лишь не ошибиться в произношении - словно из автомата! – псаломских слов в угоду отнюдь не Богу, а, ведущему на клиросе и строго следившему за процессом службы, иеромонаху отцу Б., который мог не только в грубой форме вынести порицание за ошибки, но и запретить публичное чтение провинившемуся, который понесёт потом не только послушание наказания, но и потеряет уважение иеромонахов.
И не потому ли, что именно из-за такого автоматического и обессмысленного чтения Псалтыря, да и ведения самих Обрядов, именуемых «службами», и носятся-то по храму бесноватые, про себя констатировал Ворон, а потому читал ПО-СВОЕМУ: громче обычного и строго образами представляя читаемый сюжет.

Однако, вскоре пономарь о. В., оценивающе-прислушивавшийся к чтению Псалмов каждым новым чтецом, подскочил и зашипел на Ворона, чтобы тот вёл себя в храме:
- Потише… ещё тише… вот та-ак…
А на недоумевающий вопрос, всезнающе-наивно объяснил:
- Мы все тоже и верим в Бога, и молимся, но не показывая это перед другими. В келье каждый может молиться и читать хоть в потопе слёз. А тут, в храме, по друго-ому надо. Иначе отец А. – наместник настоятеля монастырского – будет ругаться.
- А разве Молитва к Богу, как в политике, обладает «двойными стандартами»? – спросил Ворон недалёкого умом, но хитроватого пономаря.
И бедный молодой, но очень «отец» В., растерявшись и что-то пытаясь сообразить и высказать, от волнения лишь начал заикаться.
Зато Ворон твёрдо и не терпящим возражений тоном выложил ему:
- Во-первых, читаю не во время службы. Во-вторых, в данный момент это моя личная Молитва к Отцу Небесному, и её проводить за всех вас буду так, как считаю нужным. А в-третьих, вы читаете Псалтырь и проводите свои «службы» умом лишь - выслуживаясь, а я читаю и молюсь по привычке – СЕРДЦЕМ!

На том поучения пономаря Ворону прекратились. Но послушать необычное чтение Псалтыря Вороном «по часам» и потешиться, словно на концерте, приходили не только молодые монахи и послушники, но и задержавшиеся в монастыре паломники.

Через какое-то время после ужина в трапезной дежурным иереем отцом С., любителем заумно потрепаться и всех поучать, завёлся разговор о чтении в храме Псалтыря трудниками И один из послушников посмеялся, что, мол, давайте Ворону все часы читать, и он всех из храма повыгоняет, мол, - одна головная боль от его чтения. Все присутствовавшие, потешаясь, дружно заулыбались и закивали головами.
Отец С. вопросительно посмотрел на Ворона, но тот не растерялся:
- Вы ещё не слышали моего громкого чтения, ребятки.
И трапезная задрожала от оглушительного хохота!..

Ворон, с грустью глядя на недальновидных хохочущих невежд, подумал: «Служить мне, отец П.? Значит, будем служить, а не дурочку валять в подрясниках».
Только вот, как Молитвы со службами-то даже в храме монастырском, как и люди, да так и польза от них – ра-азные, порой противопо-оложные бывают!