XXVI

В воскресные дни, когда монастырь наполнялся местными и проезжими паломниками, Ворон, привыкший к одиночеству и не любивший суеты людской, обычно скромно в сторонке сидел под липами на скамейке, ожидая обеда. Но в тот день, наслаждаясь летней утреней прохладой, он почему-то внимательно наблюдал за одним из насельников, с десяток лет прижившимся в обители.

Этот человек-инвалид, который сам рассказывал Ворону о своих проблемах, не жаловался на здоровье до тридцати лет, хотя ещё в детстве несколько раз неожиданно испытал первые признаки будущей болезни – сильным головокружением и обмороками. Он даже в армии отслужил, потом женился, имел сына.
Но только после того, как та болезнь основательно скрутила его, от собственной матери и потом от врачей узнал, что ещё в утробе материнской он подвергся РАДИАЦИОННОМУ ОБЛУЧЕНИЮ, так как мать его жила в городе, где проводились испытания ядерных взрывов.
Но только именно после тридцати лет болезнь проявилась окончательно и таким образом, что он уже не мог без особого усилия контролировать своё тело, движения, не мог нормально ходить, правда, не испытывая физических болей; появились провалы в памяти, хотя и сохранял способность логически думать-рассуждать, оценивать, сохранил чувство юмора, хотя врачи, мол, рассказывали ему, что большинство из подобных больных окончательно теряли рассудок.
Почему же он остался в здравом уме, задавался вопросом инвалид?

Всё это вспомнилось Ворону, когда он наблюдал, как не в меру общительный инвалид, который обычно посещал все «службы» храмовые в будние дни, тем не менее, сновал на своей электромоторной «тачке» между паломниками, не тяготясь толпы, подъезжал к незнакомым людям, заговаривал с ними…
Получая пенсию, он в сумке на солидном животе таскал с собой пару крутых мобильных телефонов, без конца с их помощью переговариваясь со множеством знакомых, которых, видимо, и приобретал таким образом «подкатов» в толпе, не взирая на то, что даже владыка-настоятель, заметив это, как-то спросил его, чего тому не хватает, что, якобы, милостыню выпрашивает у людей. И строго предупредил инвалида, что когда служит владыка, тот должен находиться в храме и счастливо взирать только на архиерея!

В трапезной Ворону приходилось сидеть за одним столом с паломниками и напротив инвалида, которому сердобольные паломники помогали и суп налить в тарелку, и сахару в кружку с чаем положат, и хлеба подадут, чуть ли не разжуют…
В храме Ворону, обычно стоявшему у колоны и у стола с Причастием для ленивых, приходилось видеть, как паломники прямо в кружечку, из которой пил инвалид, запихивали денежные купюры разного достоинства, воспринимая его этаким блаженным, достойным жалости. Хотя, как прекрасно знал Ворон, того келья завалена была всевозможными коробками из под разной аппаратуры!
Более того, кроме, что кто-то из неизвестных «богатеньких» меценатов подарил инвалиду крутую электросамоходную розовую коляску «Феррари» для гольфа, то тот и сам купил крутой «квадроцикл» и лихо гонял-тарахтел по монастырским дорожкам, раздражая Матушку И. и её лакея, «бугра» трудников.

Сами насельники монастыря относились к инвалиду, чуть ли не как к местному почти святому, будто и родившемуся в обители. Работницам он помогал на «Феррари» развозить бельё по гостиницам или забирать и отвозить грязное в прачечную, гордясь тем, что нужен и при деле.
Основным же послушанием ему было следить за общественным туалетом внутри монастырской ограды, чтобы туалетная бумага не заканчивалась, но из-за немощи своей, он должен был лишь предупреждать начальство о возникавших проблемах в туалете.
Как сам Ворон относился к инвалиду?..


Но в тот момент его от наблюдения за инвалидом и от размышлений оторвал сухопарый мужчина средних лет, подсев рядом, видимо, неспроста. Какое-то время он сидел спокойно, но Ворон чувствовал, что тот собирался с ним заговорить. И наконец, мужчина, будто старому знакомому, похлопал его по руке со словами:
- А вы не простой человек, я так думаю.

Ворон сперва промолчал, силясь прочувствовать ситуацию, с какой это стати какой-то посторонний лезет ему в Душу? Но потом спросил:
- Думаете или знаете?
Мужчина от неожиданного вопроса замялся и Ворон, опережая его, продолжил:
- Экстрасенс? И что дальше?
Но мужчина, послушно кивнув головой, так и не нашёлся, что ответить.
- Я заметил, что вы неприкаянно гуляете по монастырю, но в собор, где Исповедь и Литургия, так и не зашли, - сказал Ворон и опять спросил, то ли констатировал, - номер «посвящённости» в амбиции не позволяет?

Изначальное самомнение покинуло мужчину, не ожидавшего, что окажется перед Вороном, как под лупой. Но Ворон и сам себе не мог бы объяснить, как именно и почему он ЗНАЛ, кто перед ним и что ему сказать!.. Такое с ним уже не раз случалось при неожиданных встречах, будто кто-то изнутри подсказывал, что да как.
Потому, не ослабляя напряжения, он рассказал и указал экстрасенсу на его Внутренние ошибки и, как следствие, внешнюю глупость, на чём многие погорели безвозвратно.

Однако, мужчина оказался благоразумным и внимательно выслушал. Видно было, что он не просто понял, а почувствовал интеллектуальное превосходство и, ему ещё непонятную, Духовную Силу Ворона, который отнёсся к нему не как православный монастырский невежда-фанатик, а по-дружески.
Напоследок Ворон, заметив Матушку И., призывно ему махавшую рукой от дверей своей резиденции, написал слюнявым пальцем на скамейке адрес сайта своего Друга, где мужчина мог узнать больше и подробнее о сказанном ему, и, тепло пожав руку, распрощался с немного обескураженным экстрасенсом.


Матушка будто чувствовала, когда Ворон с кем-то беседовал на непринятые в монастыре темы и непременно встревала. Потому, он был доволен, что сумел опередить её в беседе с тем мужчиной.
Ибо его, прекрасно знавшего саму Суть Матушки появления в обители, понемногу уже начинало раздражать её сугубо внешняя магическая «православность», как, впрочем, и всех остальных монахов, не имевших ничего общего с Учением Христа – действительным Отречением от Мира сего и Самопожертвованием.
И в беседе как-то с одним из давно и хорошо знакомых охранников монастыря, на его вопрос, кто такая есть Матушка И., Ворон без тени сомнений. но и шокировав собеседника, сразу же выпалил:
- Теперь – ДЕМОНИЦА, во плоти земной.
Пережевав первое впечатление от услышанного, охранник спросил:
- А раньше?
- Раньше в монастыре была ДУХОВНАЯ Богородица. Она ЖИВАЯ находилась в почитаемом Образе, в соборе, - закончил откровенничать Ворон.

Однако, как бы ни сопротивлялся он, чтобы жить в монастыре, ибо не желал общаться с его насельниками именно из-за их агрессивно-тупого невежества, какого-то животно-обывательского интереса только к земному прозябанию и ещё более неосознанно-хитрого лицемерия монахов…
Однако, как бы он ни старался безмятежно относиться к чужим порокам, подлостям и наглому лицемерию, процветавшим в обители, но, в то же время, он также необъяснимо ЗНАЛ, что там ему придётся встречаться с редкими и действительно Ищущими Истину Людьми ЕГО Древа Жизни, которых не только рано или поздно, так или иначе, Провидение направит к нему, но что их общению возникнут препятствия. Только не знал он, как и кем именно очень даже «мило» будут чиниться эти препятствия...

* * *

Рано утром Ворон чистил снег недалеко от входной арочной калитки в монастырь, когда в неё вошёл человек и сразу подошёл к нему.
Воронежский Парень в очках лет двадцати пяти - двадцати восьми даже для нелюдимого Ворона оказался приятно-интеллигентным и интересным собеседником. Спрошенный, зачем появился он в этом монастыре, разве в Воронеже их не хватает, Парень как-то проникновенно ответил, что сам не знает, почему, но когда по Интернету просматривал о монастырях, внимание привлекло адрес сайта именно этой обители.

Ворон не стал сразу же раскрывать свои карты перед новым человеком, даже не смотря на неожиданную симпатию к нему. Решил сперва присмотреться, как он поведёт себя трудником.
Парень же по утрам ответственно поднимался раньше остальных трудников и, без всяких на то приказов и просьб, почему-то спешил помогать Ворону, в одиночестве уже убиравшему снег с дорожек.

Чувствуя, что беседа с Парнем неминуема, Ворон очень удивился, когда, спустя неделю, в трапезной не увидев его, но узнал, что тот собрался уезжать.
Выйдя на улицу, он спросил Матушку И., садившуюся за руль монастырского автомобиля, почему воронежский Парень отбывает из монастыря?
- Он сам того захотел, – леденяще-спокойно ответила она.
Ворона такой ответ почему-то не убедил. И в тот же момент он увидел Парня, спешившего к нему… попрощаться.
Но Ворон не захотел ситуацию пускать на самотёк и спросил того, хочет ли он остаться в монастыре? И Парень ответил, что не против, но его ИЗГОНЯЮТ!

Матушка И. их разговор слышала и на немой вопрос Ворона также невозмутимо ответила, что, мол, бригадир имел к Парню весомые претензии.
- А если я попрошу Вас позволить остаться Парню в монастыре? – тихо спросил Ворон.
И как по волшебству, в тот же момент и сам «бугор» подошёл к ним!

Ворон, не желая даже слышать наглого типа, отошёл в сторону, и уже только издалека донеслось до его слабого слуха, как «бугор» криком сказал Матушке, что не потерпит Парня в монастыре. И она УСТУПИЛА «бугру», захлопнув дверь машины и уехав из монастыря по своим делам!

Только из уст одного, жившего с Парнем в одной келье, трудника Ворон узнал, что мстительному «бугру» очень не понравилось, что Парень, исполняя и свои обязанности по Послушанию, тем не менее, ещё и Ворону помогал.
Более того, «бугор» приходил ночами в их келью, будил Парня и доставал руганью так, что тому стало просто невыносимо находиться в монастыре. Будто в зоне для заключенных.

Эта ситуация легла в ту самую копилку сомнений, стоило ли далее пребывать Ворону в ТАКОЙ обители с ТАКИМИ насельниками типа лакея Матушки И. и её стукачей, только что без колючей проволоки вдоль ограды и без вышек с пулемётами по углам?!
И копилка эта сомнений его неизменно наполнялась, подумал Ворон. Вопрос только, когда придётся её переполненную разбить…